Мария Хаустова - Мамочка из 21-го бокса

Послышался звук перфоратора. О-о, нет! Этого я не перенесу. На нижнем этаже шел ремонт. Черт! Как же мне повезло! Не обращая на тяжёлый звук внимания, дети продолжали спать. Я прилегла на свою кроватку и взяла в руки мобильный. Пятнадцать «пропущенных»! Мама, муж, сеструха, Юлька – все звонили по нескольку раз. Я набрала маму.

– Мама, нас завтра выписывают!

– Здорово! Я же говорила, что осталось немного потерпеть!

– Да-да, говорила… А еще ты говорила, что у каждого свой крест… Что мне выпала вот такая доля, и я должна с ней справиться.

– Да, Маша, говорила. Еще никому не давались детушки легко. Тебе вон что пришлось испытать. За вторым теперь, наверно, подумаешь еще идти или нет.

Я промолчала.

– Так во сколько вас ждать? Вадька поедет за вами?

– Наверно.

– Ну, хорошо. Мы тогда с Танькой пойдем к вам, приберем все, намоем да печи натопим.

В бокс зашла докторша, и мне пришлось отключиться.

– Мария, готовьтесь к выписке, завтра с утра можете быть свободны!

Она оглядела Варюшку еще раз.

– Вот видишь, как она изменилась. Теперь настоящая! Вон какая крепкая. Давай-ка взвесим ее.

– Сколько-сколько, – спрашивала меня Ольга Петровна, поглядывая на весы. Варя тянула ко мне свои маленькие ручки, а на дисплее высвечивалось 3209.

– Ну, вот! Нормальный вес – можно выписывать! Кушает как? Хорошо?

– Да.

– Ладно. Я пошла. А вы готовьтесь.

Я набирала мужа, а он все не брал трубку. Потом перезвонил.

– Ма-аш…

– Вадик, нас выписывают! Ты приедешь завтра?

– Во сколько?

– Чем раньше, тем лучше.

– Хорошо. – он замялся.

– Что такое?

– У меня денег нет.

– Замечательно! Как водку жрать, так у него и деньги, и друзья, и время есть. Как жену с дочкой из больницы забрать – ничего нет! – я рвала и метала.

Он молчал.

– Так… Ладно… Вот где позорище-то а! Короче, ищи машину, у меня деньги есть. Я сама заплачу. Ты, главное, купи коробку конфет и бутылку Шампанского на выписку. Хоть это-то сделай по путью!

– Хорошо, Машенька.

– Всё! Свободен!

– Целую, люблю, пока.

– Пока.

Я негодовала. Опять все проблемы приходилось решать самой. Что за тряпка?! Как можно быть таким тюфяком????? Эх! Ладно! Потом об этом подумаю – надо вещи собирать.

У меня набралось несколько пакетов. Странно, сюда ехала, вроде, меньше всего было.

Кто-то пронёсся мимо коридорного окна, и в комнату вбежала запыхавшаяся Танька:

– Ну как?

– Чего «как»? Нормально. Сейчас нормально. А, как ты ушла, так дали жару оба!

– Спасибо тебе большое. Я пока ездила, вся испереживалась.

– Ну да ничего, мы справились.

Танька стаскивала с себя штаны и переодевалась в халат. Я укладывала вещи.

– Пойдём в столовку? Чая попьём, – предложила мне Танюха.

– Ну, пошли, когда ещё с девчонками увидимся. – встала с кровати и я.

За белым столом у большого окна, как обычно, уже сидели Маринка, Шурка и Аленка.

– Девчонки, давайте к нам за стол, – позвали они нас.

Мы сели.

– Что? Опять чай со сгущенкой пьете? Скоро уже на него и глаза смотреть не будут. – Подтрунивали мы над ними.

– Ага. Пьем. А куда деться? Сказали ж всем, что, ежели так пить, молоко прибывать будет. Вот и пьем, – разбалтывали они чай молочного цвета в своих чашках.

Я налила себе такого же напитка. И Танька. Мы светились от счастья, и это было заметно.

– Вы чего такие радостные? Выписывают что ли? – с иронией спросили взрослые мамочки, зная, что такого быть не может, ведь мы поступили намного позже, чем они.

– Ага! Выписывают! – чуть не хором ответили мы.

– Правда? – повернула голову рыжая Маринка.

– Да! Завтра утром будем на свободе! – парировала Танюха.

– Поздравляем, – сказали девчонки и поникли. – Нет, мы, конечно, рады за вас! Нам бы ещё за себя порадоваться…

– Так сказали, что многих сейчас выпишут.

В столовую зашла докторша. Перечислила всех сидящих по именам, а потом добавила «готовьтесь к выписке».

Нам впору было всем плясать! Сегодня мы не могли наговориться и напрощаться.

– Может, бутылочку раскатим? Когда еще свидимся? Тут, как на войне, побывали. Боевые товарищи, так сказать, – предложила кудрявая Алёнка.

– Да, неплохо бы. Только время-то смотрите сколько – нас уже не выпустят из здания, – заметила Шурка.

– А жаль! Пошкодили бы на прощанье. – сожалела Маринка.

– Ага. Тут одна целую неделю втихаря пила. Так узнали – такой скандал был, ее сразу и выгнали! – рассказывала наша рыжуха.

– Ничего себе – сразу! Неделю ведь пила! – раздался дружный смех.

Хохоток пробежался по столовой и затих в соседних боксах. Вечер пролетел незаметно. На город опустилась ночь. Я накормила Варю, и решила отнести пустую бутылочку в комнату, где потом мылась и дезинфицировалась эта посуда.

Мне пришлось миновать несколько коридоров прежде, чем я попала в нужное место. В последнем – не горела лампочка. Я шла быстро. Вдруг из темноты послышался какой-то шорох, и чей-то голос сказал: «Опять ты?! Эй, мамочка из 21-го бокса? Так ведь»? Я вздрогнула от неожиданности.

– Да, я это.

– Ты когда-нибудь спишь? Все время у тебя какая-то работа. Отдохнула бы. Как ни погляжу – то ты пол моешь, то с ребенком занимаешься, то вон с этими бутылочками носишься… – говорила старая санитарка, спящая на диванчике возле входных дверей.

– Так ведь все надо что-то, – ответила я и прошла дальше.

В комнате, в которую сносили все бутылочки, горел свет. Я положила свою в общий таз и пошла обратно в бокс.

Утром была беготня. Все носились по больнице. И я в том числе.

– Бокс помойте. И стены в нем тоже, – зашла к нам санитарка.

Она ушла, а мы дополнили: «Ага – щас!»

Ко мне прибежала молодая медсестра и сказала, что за нами приехал муж, который ждет в коридоре.

– Вот – одежду на выписку привёз, – показала она мне пакет.

Сама же из него всё достала и стала одевать Варвару. Я тоже собиралась. Накрасила глаза, заплела косу, переоделась – я приготовилась за десять минут.

– Уезжаете уже? – прибежала откуда-то Танька.

– Да. Все, слава Богу.

– А я так только после обеда. Пойдемте, провожу.

Мы шли по общему коридору, озаренному теплым светом. Алёна несла Варюшку, я и Танька бежали рядом.

Вадик ждал, переминаясь с ноги на ногу.

– Держите дочку, – произнесла Алёна, передавая ее в руки мужа.

Он весь покраснел и сказал: «Я боюсь».

– Держите-держите, – ещё раз повторила медсестра. Он взял. Я подала конфеты и Шампанское. Мы обнялись с Танькой на прощание, поцеловались, нашу семью сфотографировали, и мы отправились на выход.

По ступенькам муж шёл осторожно, боясь поскользнуться и упасть. На улице нас ждала машина. Я первый раз за месяц вышла на воздух. Казалось, что он меня опьянит. Было ощущение, что я попала в другой мир. Вадя сел на заднее сидение с нашей малышкой, а я – вперёд.

Мелькали дома и проспекты, рекламные плакаты и вывески. Всё светилось и говорило о весёлой жизни. «Вот она – жизнь! Красивая, счастливая, здоровая! Вот такой она должна быть», – думала я, сидя в кресле автомобиля. Месяц заточения прошёл. Теперь всё будет хорошо. Никаких уколов! Никаких процедур! Я ликовала! Я дышала полной грудью. Из замкнутого пространства, мира боли и нервозности я попала в страну свободы. Правда, свобода эта оказалась достаточно мнимой.

Глава II

Покой нам только снится…

«Ты помни: время – лекарь,

но если действие пойдёт наоборот,

то этот врач народный станет зверем

и облачится, не пойми во что.

Бывает, что лекарство лечит.

Но нужно меру знать и не перегибать.

А ты, несчастный, просишь быть без гнева. Но разве прав ты? Отвечай! Ты прав?»

Мы приехали домой. Двери моей квартиры мне открыла Танька, в другой комнате стояли ее муж и дочь. Я была приятно удивлена – они все прибрали, приготовили поесть и истопили печь. Войдя в комнату, увидела на окнах красивые желтые шторы, о которых я так когда-то мечтала. «Дарю», – сказала Таня. Всю квартиру она украсила яркими воздушными шарами. Мне было настолько приятно, что я светилась от счастья. Для Вари была приготовлена кроватка, в которую сразу ее и уложили. Моя доча была настолько маленькой, что люлька казалась пустой. Малышка, как горошинка, пряталась под одеялом.

– А где мама? – спросила я сестру.

– Она заболела. Поэтому не пошла.

– Ой, какая хорошенькая! Можно я ее подержу, – просила племянница.

– Нет, она еще слабенькая. Да и ты еще мала для этого.

Варя тихо спала в своей кроватке. Мы пошли на кухню. Танька не переставала меня разглядывать.

– Господи! Как ты похудела! Ты же просвечиваешь!

– Еще бы!.. На двенадцать килограмм…

– Бедняжка, похудеешь там!..

– Да уж. Я и представить не могла, что у меня! У меня! Будет депрессия.

– Никто не мог. Так вышло. Ты молодец, ты у нас сильная.

– Я не могла по-другому, это же мой ребенок. Я за нее в ответе.